А вопрос с местом проживания в Иерусалиме всё ещё остаётся открытым. И решать его сложно, учитывая то, что до 15-го сентября я всё ещё здесь.

Теперь вместе с gmail у меня будет hujimail. Нет, он не помешает, но на редкость неблагозвучно. Я же не могу сказать "Пошли мне письмо на хуимэйл." Меня неправильно поймут.
Надеюсь, это единственный недостаток Иерусалимского универа.



Бррр... Какая редкостная гадость, какая гадостная редкость. Зелёный час со вкусом карамели - это отвратительно. Неудачнее я, по-моему, ещё ничего не встречала. Кто до такого додумался?


Лен, ну хватит уже бред всякий писать. Спать иди. Спать, я сказала! Бе-гом!

Вчера ночью я не спала совсем, т.к. пять с половинй часов ехала в автобусе (больше никогда не буду говорить "что тут того Израиля..." ). С моим везением, в том же автобусе ехал зверинец - куда детей, окончивших школу и едущих в Эйлат отдыхать. Отдыхать и развлекаться они начали непосредственно во время дороги: разговаривали, орали, пели. Нет, я не против, пусть радуются жизни, но мне-то сразу после приезда нужно было топать на работу. Похоже, из-за них я и мучаюсь с самого утра головной болью.
Но речь не о том...

На работе я просто засыпала на ходу, работала как зомби. Чуть не проехала свою остановку - отключилась просто в автобусе. И, как всегда, пришла домой - сна ни в одном глазу. Вот до сих пор и сижу. А, между прочим, мне в 8 снова на работу. Нетрудно догадаться, в каком состоянии я туда приползу. Там уже привыкли... Скоро дадут грамоту "Самая замучаная горничная."
Надо это заканчивать, а то угроблю здоровье напрочь.

Завтра поеду домой. На один день. То есть я дольше пробуду в дороге, чем дома.

А я-то наивно думала, что тот раз был последним. Эх...

Часто люди что-то предлагают просто из вежливости, рассчитывая, разумеется, что я откажусь. Вот мне интересно, что они будут делать, если я соглашусь. Скажут, что это шутка? Попытаются объяснить, что они вовсе не это имели в виду? Или же отдадут/сделают предложенное?
Проверить что ли? Хотя вряд ли здесь будут сюрпризы...

Не пойду сегодня на работу. Ничего не хочу делать и никого не хочу видеть.

Я могу сколько угодно жаловаться на мерзкую работу, твердить, что мне всё это безумно надоело и мечтать о том дне, когда я отсюда уеду. . Это, конечно, правда, но можно посмотреть и с другой стороны на ситуацию. На самом деле я привыкла. К работе, к дикому графику, к людям, к городу... Это стало в последний год ежидневной рутиной, это стало моей жизнью. И сейчас бросать...оставлять всё это будет тяжело. Мне сложно привыкать к переменам, к новому месту, к новым людям. Прийдётся, конечно, и не один раз в жизни, но так не хочется. Или я просто боюсь перемен. Таких перемен.


Хочу на север.

Падал снег. Мороз в эту ночь стоял страшный - под утро градусов -40 или около того, а старый пес плотнее вжимаясь в обледеневший угол своей ветхой будки и, уткнувшись носом под хвост, дрожал костлявым телом и старался не заснуть. Да, когда-то был молод, весел и здоров, а теперь пятнадцатый годок уж пошел. Пес дернул головой от холода и стал вспоминать, как когда-то его щенком принесли в этот дом, и как обрадовались его будущие хозяева при виде поскуливающего черно-белого комочка, как сразу стали его тискать и сюсюкаться, а ему очень хотелось в туалет, и он тут же напудил посреди коридора, чем вызвал смех и новый прилив радости. Воспоминания поплыли в собачьей голове - "не спать!" - мысленно крикнул он себе, "замерзнешь нахер" - добавил чуть позже, а перед закрытыми глазами попыли прошедшие годы: летний сад с кошками и интересными жуками, прогулки с хозяином по парку, и почему-то огромная сахарная косточка, которую он когда-то грыз целую неделю кряду. Дальше было не так интересно - когда щенок вырос, хозяева посчитали, что он топчет грядки и посадили его на цепь. Как выяснилось, навсегда - поначалу хозяин по вечерам выводил его погулять на поводке, но потом этой радости становилось все меньше и меньше, пока наконец пес не понял, что сидеть ему на цепи, в этом крохотном пятачке метр на два до конца своей недолгой собачьей жизни. И было все развлечение, что облаять случайного чужого, вошедшего во двор, да поскулить при виде случайно сучки, угадывающейся в щель забора. Еще была еда, три раза в день - тоже поначалу что-то вкусненькое, а потом все больше какие-то смывки и невареные кожистые куриные лапы. Изредка перепадала косточка и пес старался растянуть ее подольше, не зная, повторится ли когда-нибудь это пиршество.

читать дальшеПод утро пес все-таки уснул. И проснулся, спустя несколько часов, совершенно больным - старое тело не могло самостоятельно обогреть себя в такой мороз, в продрогшей дощатой будке, а редкая шерсть с проплешинами почти не держала тепло. Он попытался встать, но окоченевшие лапы не слушались, пес занервничал и, забившись в судороге, начал понимать, что дела его совсем плохи. "Ну когда же завтрак?." - скульнул он про себя, мечтая о горячем жирном супе, которым его изредка баловали в мороз. На дворе посерело - занимался холодный рассвет. Собаки не знают о днях недели, но когда спустя полтора часа ему не принесли миску с едой, пес понял, что сегодня "выходной" - он как-то слышал это слово от людей и за 15 лет примерно понял, что оно означает: очень поздний завтрак, не раньше, чем хозяева выспятся. Ему показалось, что на улице стало еще холоднее. Уже ближе к обеду хозяин наконец-то принес завтрак, но не горячий суп, а кусок черствого хлеба, намазанного маргарином. Пес попытался было дотянуться до него, но лапы окоченели еще больше, а хозяин уже убежал с мороза и не видел, как пса несколько минут била судорога.

Несколько дней пес ничего не ел, несмотря на то, что принесенная ему еда с каждым днем становилась все заманчивее, и она тут же смерзалась в слабо пахнущие комки. Сил едва хватало чтобы старое тело могло поддерживать жизнь на жутком морозе, переводя массу собачьего тела в крохи тепла. Мышечные судороги стали чаще, но гораздо слабее - мышцы едва сокращались, а дни и ночи слились в одно сплошное ощущение невыносимого холода. Вскоре приехала какая-то женщина и под тяжелым взглядом хозяина ощупала пса, сделала пахнущими кошками и йодом руками ему какой-то болючий укол и выдала свой вердикт: "если его не поместить в теплое место, то следующую ночь он не переживет". Пса тут же забрали в жарко натопленный дом и положили на тряпку возле печки, он лежал в этом другом мире, о существовании которого давно позабыл и втягивал сухим носом запахи своего детства, а хозяева суетлись вокруг него как раньше, подсовывали к носу вкусности и гладили по голове. "Странно, почему для всего этого мне нужно было заболеть?." - подумал пес и заснул, по-привычке сжавшись в клубок.

Прошло еще несколько дней. Болезнь окончательно подкосила пса, несмотря на тепло, уход и уколы в холку, которые делал ему хозяин дважды в день. Силы постепенно оставляли его, и впервые пес подумал о смерти. Но эта мысль показалась ему абсурдной - как так, ведь жизнь только стала налаживаться, ему тепло и уютно, хозяева заботливы как никогда, ну а уколы - можно немного и потерпеть. Решил с'есть кусок колбасы, вкусно пахнущей перед носом, слабо грызнул, проглотил, но его тут же жестоко вырвало какой-то желчью - организм уже жил только за счет собственной энергии и отказывался принимать иную. И в этот момент старый пес понял, что уже, наверное, все - не видать ему больше солнечного лета, прогулок по парку и сучек за забором. Ни-ког-да. Сучки почему-то вспоминались больше всего, и пес провалился в забытье.

В очередной раз приехала женщина из ветеринарной клиники, посмотрела на него, зачем-то пощупала нос и снова уехала. Но что-то изменилось с этого момента - хозяева стали прятать от него глаза, гладить с какой-то тоскливой оттяжкой и просто сидеть по несколько минут, глядя мимо него. И еще перестали делать больные уколы. "Прощаются" - мелькнула мысль у пса - "а впрочем, умереть в тепле, на руках заботливых хозяев, это намного лучше, чем окочуриться однажды ночью в своей опостылевшей будке" - обреченно подумал он. Но этот старый страж двора, честно несший свою службу пятнадцать лет, пока еще не знал, что ему не достанется даже этой последней радости.

Через два дня, когда у него уже не оставалось сил не только вставать, но и слабо вилять хвостом, снова приехала женщина с руками, пахнущими кошками, и строго сказала - "Собирайте. С вас двести рублей за усыпление." "Какое еще усыпление" - слабо подумал пес - "я и так только и делаю, что сплю", но в этот момент хозяйка, зарыдав, погладила его по голове и тут же куда-то ушла, а хозяин неожиданно взял его на руки, как-то странно ласково прижал к себе - пес на секунду замлел от такого счастья - и его понесли на улицу. "Неужели снова в эту проклятую будку?." - отстраненно подумал пес, но его пронесли мимо маленького закутка, который он долгие годы утаптывал своими лапами и вынесли за двор. Пес с надеждой осмотрел улицу, в надежде увидеть сучек, но стоял любый мороз, все было заметено снегом, и не было ни души. У обочины стоял раздолбанный уазик, пахнущий бензином и козами, с зеленым крестиком на боку. Женщина с кошачьими руками открыла заднюю дверь и сказала хозяину: "сюда". Пса зачем-то посадили в вонючее транспортное отделение, на какие-то тряпки, хранящие запах сотен его сородичей, и захлопнули за ним дверь. Пес с надеждой обернулся, но увидел лишь мутное маленькое окошко в двери, а за дверью стоял его хозяин и смотрел псу в глаза.

И тут пес все понял. Он понял, что его предали, и предательство стало финалом банальной и скучной его собачьей жизни. Он понял, что последние секунды видит лицо хозяина, которому верой и правдой служил пятнадцать лет. "Какая несправедливость" - подумал пес. "За что так со мной, разве я был плохой собакой, разве не охранял ваш двор? Разве не игрался я с тобой, хозяин, когда ты был таким же маленьким, как и я, разве не ходили мы с тобой гулять в старый парк, заросший липами, на которые так хорошо было загонять случайных кошек? Разве не ждал я терпеливо, пока ты вернешься вечером домой? Ведь я встречал тебя радостным лаем и прыгал на цепи, вкладывая в эти прыжки всю мою любовь к тебе, хозяин, а ты, лишь хмуро взглянув на меня, скорее пробегал мимо, а то и давал пинка в живот за неуемную мою радость". Мотор старой машины заскрежетал на морозе и пса затрясло - "Чем я заслужил такое? - тоскливо подумал он, глядя в глаза хозяина и стараясь вложить все остатки своей честной собачье души в этот последний взгляд. Машина дернулась и заглохла, подарив на прощание псу еще несколько секунд. "За что, хозяин?" - молчаливо вопрошал он - "Разве не заслужил я своей верной службой права умереть спокойно, в твоем теплом доме, у тебя на руках, разве не заработал я право с любовью взглянуть в твои глаза за миг до своей смерти? Ведь ты же хозяин мой, а я твой пес, почему ты бросаешь меня, за что, чем заработал я такое обращение? Неужели тем, что когда был еще маленьким звонким щенком, когда меня только принесли и ты так искренне, по-детски радовался, я тогда сделал лужу в коридоре?" - тоскливо думал старый пес. Машина наконец-то завелась и, дернувшись, начала движение, и пес, в последний раз взглянув в глаза хозяину прочитал в них последнее "Прощай. И пожалуйста, прости меня за это малодушие. Если сможешь.."

Потом была недолгая дорога в трясущемся железном теле ветеринарного уазика. Пса подбрасывало на кочках и швыряло о твердые стены, но истощенное собачье тело уже почти не чувствовало боли. Нахлынули воспоминания и перед глазами у пса пронеслась вся его длинная по собачим меркам жизнь - с самого щенячьего дества, запаха матери, братьев и сестер, потом дом, который он охранял всю жизнь, и в котором игрался, пока был совсем маленьким. Двор с интересным сараем в конце огорода и дырой в заборе к соседскому псу. Долгие-долгие однообразные годы сидения на цепи, когда единственной радостью было поесть, да погавкать в заборную щель на пробегающий бездомных - и безумно свободных собак, о, как он тогда мечтал вырваться на улицу и пробежать по ней. Последние дни его в теплом доме, с тоскливой хозяйской лаской. "Скорей бы уже" - подумал пес.

Автомобиль наконец-то остановился и женщина, руками, пахнущими кошками и йодом, сделала ему в холку какой-то укол. У пса в голове тут же зазвенело и поплыло в бок, и неожиданно стало тепло. Пес почувствовал, как силы снова наполняют его, и еще ему почему-то показалось, что лето. "Какой замечательный укол, почему мне не сделали его раньше? Спасибо, спасибо вам." подумал пес и увидел в открытую дверь машины, что там, на улице, солнце, бегают счастливые псы, а в нос ему ударил запах теплой свободы и еще чего-то, сладкого, как сахарная косточка из дества, только гораздо вкуснее. Пес легко подскочил и выпрыгнул из вонючего автомобиля - прямо в собачий рай, навстречу замечательной рыжей болонке, завлекательно смотрящей на него и виляющей хвостом.

"Подожди, не закапывай" - сказала женщина с пахнущими кошками и йодом руками могильщику в порванной фуфайке, стоящему с лопатой над ямой, до половины наполненной собачьими и кошачьими трупами, смерзшимися от дезраствора в единую глыбу на дне ямы - "Еще один." Окоченевший труп беспородного черно-белого пса полетел на дно этой братской могилы, а сверху посыпались окаменевшие глиняные комья.





Взято отсюда:  DDD


Читаю и плачу. И ничего не могу с собой сделать...

Я не умею читать молитвы - я просто чувствую боль.
Я не умею ловить твои стрелы - я просто для них мишень.
Я, как свеча, говорящим воском плачу в твою ладонь,
И ночь отступает, и небо светлей.

Я не училась двигать мирами - я просто танцую во сне.
Кто я такая, я растеряла свои имена.
Это не я попадаю по струнам - струна попадает по мне,
И если звенит - значит, весна...

http://music.lib.ru/s/shmendra/alb0.shtml